И  ЭТОТ  ДЕНЬ  ПРОШЕЛ

      Ранним утром 22 октября 2009 года мой самолет приземлился в Сингапуре, а поздним вечером я улетел в Бангкок  так прошел еще один из множества прожитых мною дней. Впрочем, то был необычный день – в этот мне исполнилось 70.  По стечению обстоятельств свое шестидесятилетие я встретил тоже в Бангкоке – об этом писал в «Иных», М.2001. За эти десять лет многое переменилось, все ушло в прошлое¸ ведь вся наша жизнь так устроена, что время движется неумолимо, неотступно и всегда вперед, а не назад. Подумаешь о чем-то, а уже через мгновение мысль кажется вчерашней – так и гонишься за временем.  Точнее, одновременно с ним. Наша жизнь это не поиски утраченного времени, а соревнование с ним в настоящем, но не в прошедшем или будущем. Как живем сегодня, таким и будет представляться прошлое, хотя сейчас оно еще настоящее.

      Перед отлетом долго разговаривал со своим коллегой: когда был еще молодым врачом, хотя и кандидатом наук, ходил на его лекции, усиленно читал его книги. Это замечательный врач, а потом, когда мы избрали его в Действительные члены Московской психотерапевтической академии и мы сблизились, я понял, как мужественен и значителен этот человек.

      Так вот: ему 87 лет, много болезней, электростимулятор сердца, диабетическая стопа, часть пальцев отвалилась, ноги не позволяют подняться даже на второй этаж. И одновременно с этим человек решил, что хватит бороться, надоело, в дальнейшей жизни нет смысла при таких условиях, пусть идет как идет, не надо предпринимать решительных мер по своему оздоровлению. Это шаг мужественный, но как врач, человек и президент академии я не могу с этим согласиться. Врач – активный слуга жизни, а не палач или равнодушный наблюдатель угасания людей. Я стал его переубеждать. Когда через несколько месяцев мы разговорились, он сказал, что у него была минутная слабость, после моих слов она прошла, сейчас бодр и даже написал еще одну статью. И очень-очень благодарен.

      От психиатров, да и вообще от людей я редко слышал, что жизнь надоела и пора умирать (об этом в «Смерти», М.2009); так мне говорила Груня Ефимовна Сухарева, еще несколько психиатров – и всё. Они потеряли вкус к жизни не от бурно прожитых дней¸ когда быстро исчерпали свой ресурс, а от усталости и физической немощи: голова работала неплохо, но сил уже не было, для них всё уже было вчерашним. Тут дело не в возрасте, а в душевном настрое: печальные речи я слышал не только от глубоких старцев, но и от 5560летних – эти быстро истощились, устали от жизни, выложились. Видно, возможностей у них было мало, вот быстро все и кончилось. У каждого свои возможности, свое дыхание, у одного сил хватает на бег только на небольшие расстояния, у других – на длинные. Но все равно возможности рано или поздно кончаются.

      Однако как бы там ни было надо тянуться к невозможному – только так его можно сделать возможным. Тут во многом прав Че Гевара: Будьте реалистами – требуйте невозможного. В его годы сделать Латинскую Америку чуть богаче и организованнее казалось невозможным, а сейчас это совсем другие страны.

      Незадолго до отлета перечитал «Вчерашний мир. Воспоминания европейца» Стефана Цвейга. Об этом талантливом писателе я рассказывал в разных книгах, в том числе, как искал в Петрополисе его могилу. Во «Вчерашнем мире» больше всего поразила фотография, на которой он и его жена тесно прижались друг к другу, только что приняв яд: они уже мертвы, но как одно целое.

      Я не пишу специально воспоминания, ибо каждая моя книга это и есть воспоминания: жизнь моя не кончена, интерес к бытию не стихает, попрежнему носит по белу свету, любопытство не покинуло меня. Пишу как психиатр и о том, что видят мои глаза психиатра. Но не только врача, ведь занимаюсь и другими сферами.

      В ЮгоВосточной Азии бывал много раз. По разным поводам, но всегда с главной целью: понаблюдать за орангутанами, морскими цыганами и папуасами. Попутно видел и многие другое – все то, что обозначается словом жизнь.

      Все, что ни случилось, ни подумалось, ни сделалось, это уже вчера. Ушло и не вернешь. Во всем есть свои закономерности. Психиатр же встречается с нарушениями этих закономерностей: время может спрессовываться, растягиваться, длиться быстро или медленно, кудато вкось. Человек может воспринимать себя нормально, а может както отчужденно: мол, тело не мое, душа не моя, рукиноги не такие как были, люди относятся ко мне поособому, замышляют недоброе, слышу в голове странные голоса, вроде бы похожие на людские, но какието искусственные, словно машинные, неестественные и т.д.  Все это и составляет сущность психиатрии, все, что за пределами нормы или на грани с ней, это наше, хотя можем спорить, что норма, а что нет. В прежние времена понятие нормы было более строго очерчено, сейчас менее. Либерализм расширяет границы нормы, объявляет нормальным то, что еще недавно считалось отклонением. Тут надо пояснить, что под либерализмом я понимаю не политический режим или систему управления, а направление умов; такое может сочетаться с государственным устройством, а может и не сочетаться. Сейчас в России авторитарное правление, но вся общественная жизнь пронизана идеей вседозволенности, т.е. либерализмом. Одно дело либерализм в торговле, другое – в общественной жизни. Цвейг называл себя европейцем, я – нет, ибо сейчас европеец совсем иное, чем в его времена: сейчас европейцами именуют себя миллионы мусульман. Те  не плохие и не хорошие, они чужие, у них своя территория, никто на нее не покушается, сделайте ее удобной для жизни,  чего ж бежать в Европу на все готовенькое.

      В начале минувшего тысячелетия начались Крестовые походы. Европейцы – тогдашние, на том уровне – побеждали, потом их погнали. Разгром крестоносцев связан с именем Саладина (1138-1193); в 1187-ом он освободил Иерусалим от пришельцев и до 1948 г. тот принадлежал мусульманам.

      А кто противостоял Саладину? Юный король иерусалимский Балдуин, родственник Готфрида Бульонского (1058-1100) – герцога Лотарингии, предводителя первого Крестового похода. В 1099 году Готфрид завоевал Иерусалим и был провозглашен первым его королем. Всего было восемь Крестовых походов, последний в 1270-ом. Когда мусульмане захватили Акко (1291), больше никаких крестоносцев на Ближнем Востоке уже не осталось, хотя потомки их живут там по сей день: видел их в Ливане, Сирии и Иордании.

      Почему вспомнил Балдуина? Да оттого, что сей неудачливый король страдал проказой, он был единственным в мире прокаженным, ставшим королем. Его соплеменники относились к нему со страхом – никому не хотелось заразиться. Приказы его исполнялись плохо, никто не верил в его разум и удачу. Потому с таким предводителем ничего хорошего никого не ждало. А тут подоспел Саладин.

      Я был на могиле Саладина в Дамаске. Редко испытываю большое волнение, соприкасаясь с памятниками старины, а тут испытал: это были не остатки крепости или корабля, а могила некогда живого человека. Для меня это был давным-давно вчерашний день, для Саладина если б он мог об этом думать и знал обо мне   я был далеким будущим. Саладин   самый знаменитый курд в мире. Сейчас его родина бьется за независимость и конца и края этой борьбы не видно.    

      Нормальный человек старается глядеть в глаза, улавливая в них интерес, осуждение, поддержку и прочие чувства. Вот этого-то нет у низших приматов, да и у слонов тоже. Нет в их глазах любопытства, интереса к жизни, все одно и то же, вся их жизнь – сплошные стереотипы, никакого отхода от шаблонов. Прямо как аутисты. Даже шимпанзе – из тех, что видел в Таиланде и Индии,  лишены любопытства, им бы только пожрать да посовокупляться, остальное для них не существует.

      Велик, очень велик разрыв между человеком и самыми близкими к нам приматами. Этот разрыв сокращается только при тяжких душевных болезнях типа глубокой олигофрении да раннего детского аутизма (РДА).

      Профессиональный выдумщик сочиняет – его творения потому и считаются художественными, что придуманы, расцвечены, завлекательны, они не о жизни, а о подобии ее или вообще не о ней. Кто краше соврал, кто лучше сочинил, кто изощреннее придумал сюжетные линии – об этом судят профессиональные критики. Но все ищут сочувствия, похвалы, понимания друг у друга. Нет такого только при РДА – они сами по себе, мир сам по себе, у них все ни мне, ни тебе, никому. При РДА нет сегодня, нет вчера, нет завтра, понятие о времени вообще не существует, ибо эта проблема таких пациентов не занимает, ведь мы знаем то, чем интересуемся, а у них интереса к жизни очень мало, если вообще есть.

      Если одному нравится одно, другому другое, а третьему третье, то что такое объективность, справедливость и, наконец, мораль? Единых взглядов нет и не будет никогда. Потому мои   рассказы, в том числе и о ЮВА, одному  покажутся кощунственными, другому недостаточно восторженными, третьему вообще не по теме.

      Я сидел в скверике рядом с памятником Пушкину. Это было в Кишиневе в 1979 году. Мимо проходили черноокие молдаванки, призывно шевеля своими божественными выпуклостями. Я смотрел на них и думал, в частности, и о том, что в других странах  тоже есть такие красавицы, только мне их никогда не увидеть. Я безнадежно вздохнул: видно, обречен ездить лишь по Советскому Союзу. Может, лет через 2030 и выпустят в какуюнибудь Болгарию, да и то, если крупно повезет.

      Прошло 30 лет. Где я только не побывал за эти годы!

      Что меня заставляло ездить по стране, а когда рухнул СССР, то и по всей планете? Чрезмерная подвижность? Скорее любопытство, жажда знаний, открытие нового, честолюбие и, конечно, темперамент – это реакции эмоциональные, хотя и с интеллектуальным наполнением. Стало быть, ежели у дикарей дологическое мышление, а эмоций много, то направлены они не туда – не на цивилизацию, не на творческое преобразование своего окружения.    

      Многие месяцы и даже годы я провел в гостиницах. Первое, что делал поселившись, это коечто переставлял в номере, что бы мне было удобно, привычно, комфортно   я все приспосабливал к себе. Этого нет у наших предшественников, нет и у душевнобольных, особенно с аутизмом и олигофренией, творчества у них ни на грош.

      Тайцев различать по возрасту я еще не научился. Конечно, отличить 50-летнего от 15-летнего могу, но часто теряюсь. Вообще жители ЮВА  по этой части очень схожи, но сами они быстро различают друг друга. Выходит, они умнее нас? В чемто, конечно, но не в том, что дорого  нам: разнонаправленность эмоций и интеллектуальных реакций имеется, но преувеличивать ее не стоит.

      Как бы там ни было мы четко различаем вчерашнее, сегодняшнее и завтрашнее. Ребенок по мере взросления тоже учится этому. У душевнобольных этот процесс в разной степени нарушается или отбрасывается назад.

      В 2005 году посетил Язд. Сей древний персидский город славится тем, что является столицей зароастрийцев, здесь много их памятников, особенно запомнились крепость Нарини, башня Махмуда Абада и каравансарай ШахАббаса; в каравансарае отличный ресторан с европейской кухней, по которой я так скучал, путешествуя по провинциям этой исламской республики.

      Во время обеда подошел какойто мужчина и спросил у моего охранника-водителя-гида, кто я.

      Тот ответил, что врач из России. Мужчина чуть не упал: он никогда не видел русских. Видел его дед, когда наши части стояли в иранском Азербайджане в годы Второй Мировой.  Русские для него пребывали в какомто очень далеком прошлом, он никак не мог соединить мое появление здесь с образами тех наших, которых когда-то видел его дед; я был для него таким же прошлым¸ как Балдуин и Саладин для меня.

      Прошлое разное, у каждого свое. У каждого больного или уже выздоровевшего болезнь имела начало, рассвет, угасание. Так и жизнь наша устроена: рождаемся, развиваемся, доживаем до отрочества, потом до старости, затем умираем. Для старика то, что было в 4560 лет, это вчерашний день, а для молодого это то, что только свершится, что будет, ежели доживет до него.

      Вчера – это вся прошлая жизнь человечества, это наша эволюция от первых животных до наших дней, это все, что сделали наши предшественники, это все хорошее и все плохое, что было и, дай Бог, что бы плохое не повторилось.

      Разве все это опишешь в одной книге?  Да и в тысячах и в сотнях тысяч?

      Все проходит – как прошел и день, когда мне исполнилось 70 лет. Не думал, не гадал, что доживу до него, ан нет – дожил, пережил и теперь пишу о своей жизни и об этом дне, который стал еще недалеким, но безусловно прошлым.   

КОГДА  ПРИХОДИТ  ВЕСНА

      В человеческой жизни много зигзагов, застоев, шараханий – так кажется людям, склонным не столько к самобичеванию, сколько вообще к самокопанию. Конечно, в биографии каждого встречаются повороты, ведущие к обновлению или наоборот – без этого жизни нет. Некоторые повороты связаны с возрастом...

ЕСЛИ  МЫ  ЛЮДИ

      О нынешней жизни окраин бывшего Советского Союза я знаю не  со слов неудачников и обиженных на жизнь бедняков; ко мне едут на консультации только те, кому это по карману – в основном не средний класс, а богачи. И им противна проституция, наркомания, азартные игры, извращения и прочие обязательные спутники вседозволенности. Ради прибыли буржуй пойдет на любой преступление, но и ему, естественно, не нравится то, что угрожает ему или оскорбляет его чувства.

      Потерять человеческое проще простого, восстановить его в себе и усилить – вот что главное.

      В 1985 году меня возили по тем же самым местам, которые посетил в 1979. Все, что видел, было хуже того, что было прежде. Особенно удручал вид загрязненных рек. Вырублено много лесов и виноградников, в магазинах продают привезенный из Болгарии виноград – своего нет.

      Бедная Молдавия, до чего тебя довели твои невежественные и подлые пастыри!

      Но тогда еще не знал, что впереди будет еще хуже, что все плохое, что было при коммунистах, увеличится в сотни раз, что при капитализме хорошо лишь дельцам, но не трудящимся.

      Богатеи огорчены, что народ мечтает о возврате вчерашнего, я – что такое невозможно.

      В 1989ом и позже вся злость и досада молдаван устремилась на русских и украинцев: мол, они во всем виноваты.

      В 1962 году Алжир стал независим. Жившие там французы очень переживали это: многие из них здесь родились, учились, работали, здесь могилы их дедов и прадедов, они вложили большой труд в становление и укрепление экономики и культуры Алжира. Иными словами, за 128 лет французские колонизаторы пустили в алжирскую землю куда более глубокие корни, нежели русские за полвека пребывания в Молдавии.

      Часть французов поддержала борьбу алжирцев, большинство выступило против: оно сражалось, бастовало, маршировало, даже устроило прогремевший на всю планету военный путч. И все равно Алжир стал исламским. Как после этого повела себя многочисленная французская колония? Некоторые смирились, освоили арабский язык, остались в Алжире. Громадное же большинство направилось во Францию и внесло большой вклад в обновление своей страны. Французское правительство создало переселенцам льготные условия, помогло с жильем, поддержало их политически и психологически. Процесс был болезненным, нервным, тяжким, ломались судьбы, но скоро все утряслось и сейчас мало кто помнит об этом событии.

      Русские люди, живущие на окраинах бывшего СССР, находятся примерно в таком же положении, как и тогдашние французы. Одни русские переселились сюда в поисках лучшей доли, ибо жить в России им было невмоготу. Другие завербованы или направлены сюда, чтобы создать «пятую колонну» на случай, ежели окраинные народы поднимут голову. В конце 80х годов одни русские влились в национальноосвободительную борьбу, другие выступили против нее. Русским, конечно, сейчас несладко. Каков же выход?

      Большинство обязано вернуться в свою обезлюженную, нищую, безалаберную Россию, нуждающуюся в ваших руках, в вашем опыте, в ваших демократических настроениях, приобретенных в той же Прибалтике или Молдавии. Некоторые же русские наверняка примут требования окраинных народов, выучат их язык, постараются вести себя в соответствии с правилами, принятыми в том или ином регионе. Ни в коем случае русские не должны стать разменной монетой в борьбе внутри той или иной республики, не должны быть способом давления одних на других. До тех пор, пока сами русские не окружат презрением и изоляцией свои расистские организации, они не имеют права требовать от окраинных народов запрета местных шовинистических групп. Ни в коем случае не следует путать национализм угнетенных с национализмом угнетателей.

      Нужно поступиться своим гонором и не забывать, где живешь. Не забывать, что никто сюда не звал, сами бежали из России в поисках счастья. А не нравится – возвращайтесь во Псков или Вологду, там и боритесь за  свои права. К 2010му году вернулись единицы – это говорит о многом.

      Когда летел из Бангкока, рядом сидело семейство: бабушка, дочь, внук. Он бегал, проявлял обычное для четырехлетнего любопытство, бабушка же делала ему замечания и как припев повторяла: Ты же человечий детеныш, а не обезьяний, веди себя, как положено людям!

      Такую фразу я слышал не раз, но от других, она мне всегда очень нравилась своей точностью, требовательностью, здравомыслием – особенно в наши дни, когда поповская галиматья и ненависть к науке, в первую очередь к эволюционизму, овладела нетребовательными, несамостоятельными, послушными.

      Потом мы познакомились с бабушкой, мне нравился ее профиль: как у средневекового рыцаря откуданибудь с французских

или итальянских берегов. Она меня видела по телевизору, когда разоблачал восхваления всяких знахарей и чудотворцев, сплетни, распространяемые самими знахарями или купленными ими острыми на язык бабенками. Потому попросила дать совет по поводу одного необычного дела.

      К плечистому, высокому мужчине 40 лет на улице подошел хилый, тощий, высохший, донкихотистый мужчина лет 30,  наставил на его глаза раздвинутые пальцы и сказал, что сейчас лишит его зрения – только если ему прикажут голоса. Мужчина не стал дожидаться, когда тот исполнит свою угрозу, размахнулся и стукнул того по шее.

      Дон Кихот закачался, упал, изо рта пошла кровь, мужчина вызвал Скорую, та объявила, что упавший мертв. Мужчину арестовали и теперь ему грозит много лет: дело происходило в Молдавии, а эта страна отменила у себя смертную казнь – из-за гуманизма, защищая права преступников.

 Ладно, он превысил, если превысил, самооборону, он же не стукнул ненормального ни с того ни с сего, тот угрожал ему утратой зрения. Значит, самооборона было необходима. Ну а то, что нападавший погиб, то связано с его хилым здоровьем. Он-то кто?

 Инвалид 2-ой группы по шизофрении. Неоднократно лечился в Кишиневе и в других больницах.

 Что говорят психиатры, которые лечили больного?

 Они получают низкую зарплату, потому напишут ту справку, за которую дадут больше денег. Они объявили, что, защищая права душевнобольного, они обвиняют его убийцу.

 Речь идет о напавшем на случайного человека, в порядке самообороны тот стукнул преступника, так бы поступил любой из нас. Ну а то, что напавший был еще и сумасшедшим, это имеет к делу косвенное отношение. Когда шизофреник последний раз лежал в больнице?

 За две недели до происшествия. Мать требовала, чтобы сына отпустили, написала расписку, что берет на себя всю ответственность за его поведение, обещала наладить прием выписанных врачами препаратов, но когда забрала его, лекарств не давала, у того пошли галлюцинации, они призывали делать то или иное, чаще нелепое, но не опасное. Потом голоса велели лишить зрения какого-нибудь человека, вначале потренироваться на матери, потом на соседях. Однажды вышел в город, там  и нашел свою смерть.

  Ответственность за все несет мать, коли давала расписку. Арестованный в 100% невиновен, дело надо прекратить за отсутствием состава преступления. Необходимая самооборона, несчастный случай. Парень был дохлый, без мышц – вот и получил свое.

  Как вы все здорово разложили по полочкам, наши же психиатры темнят, взятки отрабатывают, все о правах душевнобольных кричат.

 Надо в первую очередь уважать права здоровых, освобождать их от угрозы со стороны ненормальных, не изводить их общением с бредовыми и прочими больными.

  У нас сейчас психиатрия разрушена, хорошие врачи разбежались кто куда, остались старики да молодое поколение, еще не набравшееся опыта. Все  развалено, ничего не осталось. Когдато, конечно, хорошее возобновится, но когда? Опять мой внук расшалился: Ты не забыл, что человечий детеныш?

       Молдавская земля многое вынесла  вынесет и нынешнее лихолетье. Жаль только людей – им приходится страдать ни за что. Но как бы то ни было плохо сейчас в Молдавии, я никогда не забываю ее небо, ее солнце, ее историю без истерии и ту грусть, которая всегда появляется, когда вспоминаю Пушкина времен южной ссылки.

      Все мои книги это не только болезни моих пациентов, это еще и история болезни Советского Союза: когда появились первые признаки душевных отклонений, потом – нелеченные – они все больше усиливались, патология постепенно приняла необратимый характер и закончилась смертью в проклятом 1991ом.

      Жаль, что вчера  не может стать сегодня: часы показывают не вчерашнее время, а сегодняшнее. Да и ты меняешься и с годами, и с обретением опыта. Где бы ни был: в Сибири, в Африке, на Борнео.

*                                                         *

*

Содержание