Л И Н И И   

    Книга издана на средства автора

      М.И.БУЯНОВ. ЛИНИИ.  М. Издательство Российского общества медиков-литераторов, 2009, с. 269

         Книга  о судьбе, роке, направлении жизни и деятельности людей и государства. Приводятся рассказы о пациентах, об эпизодах из жизни автора, о поездках в Эквадор и другие страны – в разные десятилетия.

                                                ©  Буянов Михаил Иванович, 2009

        Набор Высоцкой С.И.

_____________________________________________________

   Сдано в набор 26.08.2009 г.Подписано в печать 16.09.2009 г. Формат 62 х 84  1/10.   Условно-издательских  листов  16,75 + 1,25 илл. Тираж 100 экз. Заказ № 27

__________________________________________________________

Издательство Российского общества медиков-литераторов

   109280, Москва, Второй Автозаводской проезд, дом 4\5, Медцентр

тел. 8-495-675-45-67,    8-499-158-13-28

     e-mail:sofja77@mail.ru,    www.m-buyanov.ru

_____________________________________________________

Книга отпечатана в ООО ИКП «Формат»,

 Москва, Ленинградское шоссе, дом 18

М И Х А И Л      Б У Я Н О В

Л И Н И И

2009

Москва

Российское  общество

медиков-литераторов

С О Д Е Р Ж А Н И Е 

     В  ЦЕНТРЕ  МИРА

      Моя гостиница San Francusco de Quito располагалась в самой старой части города, ее ресторан беспрерывно работает с 1698 года. Она находится на пересечении улиц Гуайя-киль и Сукре. Недалеко дом-музей Сукре, но он постоянно был закрыт. Чуть дальше площадь с высоченным памятником, на нём написано Маршалу Сукре от Эквадора.

      Старая часть Кито небольшая, все здесь рядом. Недалеко от памятника и площадь Независимости, на ней Кафедральный собор, а внутри усыпальница Сукре: есть ли в ней прах маршала, неизвестно. Рядом с усыпальницей флаги пяти стран, к освобождению которых от испанского владычества он был причащен и таблички в знак благодарности ему. Он родился в Венесуэле, объездил весь южно-американский субконтинент, но большую часть жизни прожил в Эквадоре.

      Столицей Боливии считается город Сукре, там крупней-шая  психиатрическая лечебница, город расположен высоко в горах. Как, впрочем, и фактическая столица – Ла Пас.

      В Эквадоре с давних времен имеют хождение деньги, называемые сукре. Правда, недавно власти их отменили и ввели доллар США. Потому в Эквадор отовсюду тянутся люди: доллары везде нужны.

      Май считается в Эквадоре месяцем Марии, потому все здесь посвящено женщинам с таким именем и, конечно, Богоматери – Эквадор, как и все латиноамериканские государства, очень католическая страна, хотя в ней много индейцев-язычников. Но и католики, и некатолики почитают Сукре.

      Хосе Антонио Сукре (1795-1830) с юных лет принимал участие в борьбе за независимость. В 1824-ом его назвали маршалом после того, как  его войска одержали решающую победу над испанцами в Перу. В 1826-28 годах он был пре-зидентом Боливии. Потом вернулся в Эквадор и тут его убили, кто – не знаю. Теперь его чтут выше меры, на севере Венесуэлы есть даже штат Сукре, чуть ли не в каждой стране Южной Америки что-то да напоминает о нем. При жизни же ему и его товарищу по борьбе с испанцами (кстати, сами они были испанцами или с небольшой примесью индейской крови) Симону Боливару доставалось ого-го как.

      Когда начинается любая борьба, в нее первыми вклю-чаются мужественные и благородные люди; когда они по-беждают, плодами победы начинают пользоваться проныры, бюрократы, интриганы, они оттесняют истинных героев, ну а когда те умирают, спекулируют на их именах. В конце жизни Боливар вынужден был переселиться в Европу, другим его сподвижникам тоже было несладко, Сукре так вообще убили. Сейчас кажется, что линия жизни каждого из этих легендарных революционеров была прямой как стрела, но так не казалось ни им, ни современникам.

      Линия жизни, а точнее линии во множественном числе,  определяется многими факторами – биологическими и социа-льными. Как протекала беременность, какой наследственностью награжден, как влияли на тебя родители, учителя, окружение, везло ли тебе или нет – в общем, факторов много, не все проанализируешь и в книгах, куда более объемистых, нежели эта.

       Многое зависит  не только от эпохи, но в основном от собственного выбора. Во времена Сукре было много умных и речистых, но они сидели сложа руки, находили поводы, чтоб не участвовать в борьбе, а Сукре решился. Ведь был еще мальчишкой, погиб всего в 35 лет.

      Так и сейчас: одни решаются на что-то, другие живут незаметно. Один решился  в 15 лет, другой в 25, третий в 50, но решился, а человек иного темперамента и отношения в жизни ни на какой шаг не способен, живет себе как Обломов или Евгений Онегин – лишний всем, себе в первую очередь.

      В 24 км от Кито расположен экватор, там стоит памятник Центр Мира. Все  это звучит в Эквадоре несколько издевательски. Во-первых, Эквадор – одна из самых незаметных, спокойных стран, где десятилетиями ничего не происходит. Это не центр, а глухая окраина планеты. Во-вторых, находясь на экваторе, можно подумать, что здесь всегда тропическая жара. Ничего подобного: Эквадор в основном расположен высоко в горах, потому здесь холоднее, нежели в Париже. По утрам и вечерам около +10, днем жарко, но не долго.

      Здесь ты думаешь, с какой стати тебя сюда занесло, ведь побывать в Эквадоре совсем необязательно, тут нет ничего зажигающего и волнующего, как в Бразилии, Аргентине и, конечно, на Кубе. Тихо, спокойно, зажиточно – словно в Швейцарии.

      10 мая 2009 года я прилетел в Эквадор. Вначале добрался до Амстердама, а уж потом отправился на латиноамериканский континент. Пока летел, думал о своей необычной судьбе, о том, как мечтания юных лет спустя полвека стали исполняться; в конце 1950-х годов, когда я впервые прикипел – и навсегда – к Латинской Америке, мне и в голову не приходило, что в начале XXI века я объезжу все мало-мальски значительные здешние государства.

      А началось все с известия о появлении в кубинских лесах фиделевских революционеров, к которым я по сей день испытывают большую любовь – как бы их не поносила буржуазная пресса.

      В 1964 году, когда стал учиться в аспирантуре, мне поручали вести пациентов из Латинской Америки – об этом писал во многих книгах, но особенно в «Страхе», М.2002. Постепенно проникся симпатией и к этим людям, и к странам, из которых они приехали в Москву учиться или лечиться. Они были мне как братья, хотя в некоторых революционерок влюблялся и наши отношения носили очень страстный характер. С середины 1970-х годов эти контакты становились все реже, а потом и вовсе прекратились. Ожили они с 2001 года, когда побывал в Перу и Боливии, а потом едва ли не каждый год посещал ту или иную латиноамериканскую страну. В 2007–ом посетил, в частности, Пасхи. Капитан Кук вместе с героями моей книги «Форстер: жизнь диссидента», М.1992 побыл на Пасхи 7 дней, в 1955 году Тур  Хейердал немного дольше, я был 5 дней, но для небольшого острова, на котором нет деревьев и на который с моря трудно высадиться (берега очень крутые), этого достаточно. Каменных истуканов видел всех; когда читал о них, они представлялись таинственными, а когда сам посмотришь, то никаких тайн не находишь – все это выдумки невежд или журналистов, гоняющихся за сенсациями.

      Вопреки исследованиям ученых, журналист Хейердал был уверен, что первые поселенцы прибыли из Перу – он и сам на «Кон-Тики» повторил их путь. Но это был только его путь – жители же Пасхи имеют полинезийское происхожде-ние, они приплыли сюда лишь полторы тысячи лет назад.

      Пасхи и Мачу-Пикчу – самые выдающиеся места Латин-кой Америки, в других странах тоже есть памятники, но они рангом пониже. И все видел.

      В Эквадоре я задумал книгу о линии каждой жизни, крат-ко называемой судьбой, хотя этой проблемы уже касался в «Страстях и судьбах», М.1995, «Доле», М.2002 и в других книгах: тема многослойная, все не скажешь ни в одной, ни в двух книгах, тем более что осветить этот вопрос я собираюсь с психиатрических позиций.

      Что же такое судьба? Толкований много, но если выде-лить главное, то тут сходятся основные отличительные осо-бенности. Судьба: 1) вещь иррациональная, а не объяснимая разумом; 2) это не религия, она даже ей враждебна: попы считают, что судьба определяется Христом и никем более; 3) понятие судьбы относится к атеизму, а не к религии; 4) поначалу пытались объяснить судьбу сочетанием небесных планет, т.е. тут приложили руку астрологи; по мере обретения знаний, социального взросления и освобождения от детских иллюзий, умные стали уходить от гнета астрологии, ну а дуры, как и прежде, верят в эту галиматью; судьба существует помимо звезд: звезды – чушь, судьба – реальность; 5) понятие судьбы это не идеализм и не материализм, а часть философии жизни, нашего жизненного пути, нашего самовоспитания; 6) судьба это стечение обстоятельств - совпадений, участь, доля, предопределенность; если судьба тяжкая, то рок, фатум, будь что будет. Всеми этими словами называется неразумная, всесильная, неотвратимая, непости-жимая неопределенность, влияющая на жизнь людей, народов и государств.

      Одни расширяют понятие судьбы, другие сужают – как я. Если ты знаешь, что после лета наступает осень, а не наоборот, что ж ты ясновидец? И такой круговорот явлений – судьба? В широком смысле да, но не в узком.

      Предопределенность существует - и на отдаленные явления, и на обозримое будущее. Ежели ты признаешь, что рано или поздно умрешь, то что это? Знание законов природы, а они и есть предопределенность. Обычно о судьбе говорят в приложении к конкретному человеку. Можно ли так гово-рить? Да, можно и даже необходимо.   

      Поездка в Эквадор была в общем случайна, я особенно не рвался, а тут появилась возможность: один из московских телеканалов решил снять несколько сюжетов об этой стране и в первую очередь о Черепашьих островах (по-испански Галапагосских), меня пригласили консультантом по Дарвину и биологической эволюции. Отказываться от такого предложения было неразумно, хотя за две недели жизни в Эквадоре надо было заплатить столько, сколько в год зарабатывает  врач с десятилетним стажем и кандидатской диссертацией. Да и намечалась поездка на май, когда у меня дома работы было невпроворот. Кстати, май в Эквадоре это разгар зимы.

      Все это можно было бы назвать случайностью, но из них и состоит жизнь. Порой случайности выстраиваются в некую четкую линию – судьбу, если выражаться  поэтически.

      У каждого из нас богатая психическая деятельность – ее еще называют душевной. Она включает эмоциональные, абстрактно-логические операции и множество других явлений – речь, например. Мы выражаем в речи все оттенки на-ших чувств и мыслей, но нет такой речи, даже у поэтов, чтобы выразить всё. Даже музыкантам это не удается. Пото-му всегда в нашей речи есть текст, подтекст, настрой, наме-ки, интонации, жесты – все используется для того, чтобы выразить свои переживания и мысли.

      А у умственно недоразвитого и у ребенка с ранним детс-ким аутизмом (РДА) такого нет. Они как машины произносят слова, мало стремясь к тому, чтобы их поняли и уловили всё богатство их переживаний: и богатства нет, и желания донести до других свою душу, и стремления узнать мир, а уж поездки они на дух не переносят – в этом они противопо-ложны здоровым.

      Главные линии жизни формируются из множества мелких или непродолжительных. Каждый поворот жизненного сюжета, каждый этап это ведь тоже линии, только, может, незначительные. Что ты сам выбрал, что определяет в тебе социальная среда, каковы биологические предпосылки – из этого и складываются  линии жизни: и длинные, и короткие. Если человек, скажем, плохо переносит полеты и качели, он же не станет летчиком или моряком. Везде должен быть здравый смысл и понимание своих возможностей – обычно ограниченных.

      Если имеются биологические дефекты, пусть незначительные, то определяется  не только плохая переносимость перелетов, но и водки, коньяка и прочих крепких алкогольных напитков – на протяжении всей жизни. Именно такие и превращаются в алкоголиков – в основном быстро. Таких людей по мере развития цивилизации становится все больше, виноваты – частично! – в этом успехи медицины: те, кто еще недавно были обречены, сейчас остаются в живых и пользуются теми же правами, что и выносливые и благоразумные. Тут, конечно, не следует забывать и то, что переносимость алкоголя зависит еще и от его качества, а не только от качества пьющего. В погоне за прибылью и из-за присущего России разгильдяйства и наплевательского отношения к людям у нас выпускается очень некачественный алкоголь. Я это сам много раз чувствовал, сравнивая то, что пил у нас, и то, что за границей, учитывая, что пью я очень мало и редко.

      Осенью 2008 года я посетил Мюнхен, когда там отмечали Oktoberfest. Волей-неволей попробовал пиво, оно выше всех похвал, после него не болит голова, нет отеков, наше же это бурда, которую и пивом-то назвать нельзя. Причем наше пиво производится в основном иностранными фирмами, включая чеченские. Им на русских наплевать, главное прибыль. Ну и научились у нас халтурить, тем более ради денег.

      Всю жизнь я любил водку, вино и пиво нет, хотя, конечно, и их пил – за компанию. В одиночестве не пил ни разу. Напивался раза 3-4, да и то условно. Первый раз это случилось на целине в 1958-ом.

      Я был в своей бригаде единственным медиком – после второго курса. Знал мало и умел не больше. Однажды ночью приехали два грузовика с пьяными шоферами, недавно выпущенными из тюрьмы. У их товарища беда: в глаз попала металлическая стружка, истекает кровью, они в ярости от собственного бессилия. Кроме, как ко мне, обратиться не к кому. И добавили:

- Не вылечишь – убьем.

      И повезли к себе. Я, конечно, перепугался, но делать было нечего: надо было спасать, только как? И сообразил: приказал найти магнит, осторожно приложил его к веку, стружка выскочила, все обошлось, шофера устроили большую попойку, наливали мне кружками водку, спирт, напоили до бесчувствия;  на следующий день я пришел в себя в другом поселке возле колодца, еле добрался домой, потом два дня приходил в себя.

      Был сильно пьян и в селе Чарышском на Алтае, там находилась психбольница для хроников, располагалась она на полуострове или острове – уже забыл. Я привез туда больных, а добираться туда, да еще в октябре или даже позже, было трудно, даже невозможно, но мы все-таки добрались, по сему случаю со всей больницы собрали спирт и устроили грандиозный пир, на следующий день я отлеживался и отпаивался соками, потом едва ли не полгода на водку смотреть не мог. Это было в 1963-ем. Потом, кажется, ни разу не напивался.

      Короче говоря, питух  из меня не выдающийся, но когда приходилось пить, пил водку, а на легкие напитки не налегал. Выносливость у меня всегда была высокая, да и сейчас не снизилась. Это говорит о том, что головной мозг всегда был полноценный, потому и переносил легко авиаперелеты, автомобили, качели и, конечно, водку. И странствия по Памиру, Гималаям, а теперь и по Андам.

НАЧАЛЬНЫЕ  УСЛОВИЯ

      Каков старт, таков и финиш; как начал, так и кончил – подобные мысли высказывают едва ли не все. Это же касается и здоровья и, следовательно, продолжительности жизни и ее качества, что куда главнее самой большой продолжительности. От чего зависит старт, что определяет начальные условия?....

      И  ВСЁ  ЖЕ  Я  НАДЕЮСЬ

      Больна Россия многим, но в основном слабостью волевых и моральных представлений. Она похожа на ту, которая была в VIII веке, когда убедившись в неумении самим править, русские пригласили варягов, чтобы те навели порядок. Варяги вели себя как уверенные, настоящие  правители, пришедшие навсегда. Сейчас приезжают иностранные советники, но здесь  они не выкладываются, нахапают и домой. С такими страна не обновится и не поумнеет.

      Так какой России можно поставить психиатрический диагноз? Почти любой. Только зачем? К тому же все диагнозы временны. Надо думать не о диагнозах, а о лечении, хотя ясно, что пока у нас капитализм в такой дикой форме, то ни о каком лечении и думать не надо: всё будет бесполезно.

      Сейчас в России спокойно: кто-то пьян, кто-то впал в спячку, кто-то Обломов, кто-то боится… Русских много, все разные, у каждого свои поводы для молчания. Но революции всегда неожиданны, импульсивны, громки. 13 июля 1789 года мало кто из парижан подозревал, что завтра будет разрушена Бастилия. За день-другой до Февральской рево-люции никому в голову не приходило, что через пару дней рухнет империя Романовых, ещё недавно – в 1913 году - отметившая своё трёхсотлетие. 24 октября 17-го года никто не догадывался, что скоро выстрелит «Аврора» и начнётся новая эра в истории человечества. Может, и сейчас, когда читатель держит в руках эту книгу, готовится ещё одна революция. Какой бы кровавой она не обещает быть, она всегда справедлива и очистительна, всегда нравственна, всегда лучше, чтобы она случилась, чем не произошла. Как бы потом потомки недобитых классов не клеветали на неё.

      Революция это всегда романтика, кажущееся быстрым осуществление самых светлых надежд, это радость, энту-зиазм, азарт, рождающие великое искусство. Всякая революция влечёт к себе самых лучших в нравственном отно-шении людей: к Американской присоединился маркиз Ла-файет – почти идеальный человек, равновеликий во всём; к Французской – Форстер и ещё много замечательных лич-ностей; Русская вообще стала Меккой для лучших людей планеты. А о Кубинской я и не говорю. Контрреволюция же никого, кроме мошенников и мистиков, привлечь не может.

      Особенно это видно на примере её победы в 1991-ом. Кто приехал тогда в буржуазную Россию, назовите хоть одного приличного человека? Не было их: прикатили тысячи аферистов, вымогателей, дельцов, которые растащили всё, что плохо лежало, и убежали, когда нечего стало воровать. Мы даже толком не знаем их имён.

      Когда в 1834 году семидесятилетний Лафайет скончался, Генрих Гейне записал в дневнике: Мир удивляется тому, что на свете жил этот честный человек – его место остаётся вакантным. Когда умирали и будут умирать деятели контрреволюционного переворота 1991 года, о ком-нибудь хоть кто-то скажет примерно так?

      Революция это символ бессмертия, но, к сожалению, все символы недолговечны, и революция умирает и вновь умами овладевают лавочники, экстрасенсы, астрологи, гадалки, самозванцы и прочая нечисть. И так до следующей рево-люции, если власть сама не постарается освободиться от этих субъектов. Сейчас в России такие власти, что им отделить себя от этой шпаны просто невозможно: где кончается одно и начинается другое, никто не ведает.

      Революция – всегда психическое здоровье, хотя некоторые психопаты и здесь на виду. Контрреволюция же это  патология, это всегда религия, ясновидцы, Распутины, графы Калиостро и пр. Контрреволюция это смерть совести и торжество порока: это я вижу собственными глазами, мне тут ничего не надо придумывать.

      Революция это аналог хирургии. Терапия всегда бескровнее и менее болезненна. Но терапия возможна лишь при сотрудничестве врача и больного. Ежели же пациент сопро-тивляется, отказывается от терапии (реформ в политике), то лучше передать его хирургам – иначе смерть.

      Страна не умирает – умирают лишь государства, возникшие на её территории. Нынешнее – самое несправедливое и подлое из всех существовавших. Его счастье, что народ сейчас готов терпеть и молчать, ибо уж слишком горько был обманут в 1991-ом. Боится, что снова ошибётся.

      Но буря всё равно произойдёт – очистительная социальная буря. Чем скорее она наступит, тем полезнее для народа России – не для его поработителей. И тогда умирающая страна оживёт, линия существования народа выпрямится.

*                                                     *

*

      В 1736 году геодезисты-французы определили границу между Северным и Южным полушарием. Сейчас в этом месте высятся бюсты 12 отважных исследователей, рядом музей этнографии и возможность проделать какие-то опыты, невозможные в других местах. Например, в узкую воронку льют воду, она вытекает сплошной струёй, а в другом полушарии течёт колоколобразно, не струёй; расстояния же между полушариями несколько сантиметров.

      Линия экватора проходит не только возле монумента, но и по всей стране, причём в одном и том же месте могут сказать, что на самом деле линия расположена на метр-два выше или ниже. Впрочем, это никак не меняет дела.

      Граница между Южным и Северным полушарием это всего лишь условная географическая линия, но для меня пребывание в Эквадоре оказалось очень примечательным и запоминающимся. И вот почему: здесь граница между Cтарым и Новым светом, между социализмом XX века и XXI.

      24 мая – национальный праздник. В 2009 году он пришёлся на воскресенье. Обычно эквадорцы празднуют накануне. Потому во второй половине дня площадь Независимости была заполнена беззаботной праздничной толпой. То там, то здесь вспыхивали политические споры, но быстро утихли. Одну сторону площади занимает Президентский дворец, вход в него свободный – нравы тут очень демократические. Я ещё недавно сам бродил по балкону, заглядывая в разные помещения, фотографировал экзотически одетых гвардейцев.

      Вдруг толпа зашумела: с правой стороны дворца появилась кавалькада машин, из них вышли президенты Эквадора и Венесуэлы, они поднялись на балкон и стали приветствовать людей. Те отвечали им очень бурно и радостно. В буржуазной России такое тоже встречается, но за деньги: платят тебя одну тысячу рублей в день – вот и станешь приветствовать, кого укажут. Здесь же всё искренно, честно, естественно. Особенно меня поразило, что люди оглушительно скандировали Слава трудящимся! Такое уже не услышишь в России – и давно. Я тоже присоединился к скандирующим, потом закричал Долой капитализм (всё по-испански, само собой). Неожиданно толпа поддержала меня. Люди стали на меня смотреть, увидели на футболке Russia, спросили на самом ли деле я из России и когда получили утвердительный ответ, один крикнул, глядя на меня Да здравствует товарищ Ленин – великий революционер из России! И все  смотрели на меня. По моим щекам текли слёзы: не из-за того, что получил совершенно незаслуженную награду, а из-за того, что оказался приобщённым к людям с такими же идеалами, как и у меня. Я вернулся в 1960-е когда много времени проводил с латиноамериканскими революционерами. Я вернулся в свою молодость, но и в молодость планеты, ибо солидарность людей труда для меня главнее всего. В 1776-ом амеркианцы, в 1789-ом французы, в 1917-ом мы, в 1949-ом китайцы, в 1959-ом кубинцы, и вот теперь эквадорцы вместе с венесуэльцами, боливийцами, никарагуанцами – слава Богу, что я дожил до этих времён!

      Я всей душой чувствовал, что ради таких минут стоило полететь не только в Кито, но и куда угодно, лететь к будущему человечества, ибо мечта о справедливости никогда не оставит трудящихся, как бы буржуи и их холопы не позорили социализм и не предрекали его смерть. Погиб от бюрократизма и тупости советский социализм – появился латиноамериканский, другой, более здравомыслящий, с человеческим лицом. Как же мне не радоваться! И не надеяться на лучшее!